Лес и климат

В постановлении Правительства Российской Федерации от 21 сентября 2019 г. № 1228 о принятии Парижского соглашения специальное внимание уделяется лесам — кроме лесов, никаких других видов экосистем или областей деятельности в соглашении не упоминается. Цитата из постановления: «Российская Федерация исходит из важности сохранения и увеличения поглощающей способности лесов и иных экосистем, а также необходимости ее максимально возможного учета, в том числе при реализации механизмов Соглашения» [1].

Максимально полный на сегодняшний день учет поглощающей способности бореальных лесов России (на которые приходится более 90% общей площади российских лесов), основывающийся на официальных российских данных и источниках информации о лесах, приводится в только что опубликованной статье коллектива авторов из Всероссийского научно-исследовательского института лесоводства и механизации лесного хозяйства [2]. В качестве исходных данных авторами использованы материалы государственных учетов лесного фонда до 2008 года, государственного лесного реестра после, а также другие данные лесной статистики Рослесхоза. Первичной основой для большинства этих данных являются материалы лесоустройства — системы таксации (учета и оценки) лесов и лесохозяйственного планирования.

К сожалению, статья показывает не только масштабы возможной поглощающей способности российских лесов, но и пробелы в официальной информации, не позволяющие в полной мере эту способность учесть. На некоторые из этих пробелов в явном виде указывают сами авторы, другие проявляются лишь при сравнении приводимых в статье данных с другими источниками информации. К числу важнейших пробелов относятся:

1. Катастрофическая нехватка актуальной первичной информации о лесах — материалов лесоустройства с не истекшим сроком давности.

В частности, в статье говорится, что по состоянию на 2018 год материалами лесоустройства со сроком давности до 10 лет было охвачено 15% лесов страны (10 лет — это обычный срок действия материалов периодического лесоустройства для территорий, где ведется интенсивная хозяйственная деятельность), свыше 10 и до 20 лет (20 лет — срок действия материалов лесоустройства, допускаемый для резервных лесов) — еще 26,5%, и свыше 20 лет — 58,5%. Но это относится только к тем лесам, у которых есть ясный правовой статус, и по которым в рамках действующего законодательства вообще должно проводиться лесоустройство. Если же к ним добавить леса, однозначно не имеющие никакого правового статуса — в частности, леса на заброшенных сельскохозяйственных угодьях, то площадь лесов, по которым срок давности лесоустройства составляет более десяти лет или в которых лесоустройство никогда не проводилось, составит не менее 86%. При такой доле актуальной первичной информации о лесах расчеты их поглощающей способности могут иметь лишь оценочный характер.

Отметим, что согласно Лесному кодексу РФ 2006 года в Российской Федерации должна была быть создана система государственной инвентаризации лесов (ГИЛ), которая теоретически могла бы закрыть этот пробел. Однако, в реальности создать систему ГИЛ, обеспечивающую достоверную и адекватную информацию о состоянии лесов, их количественных и качественных характеристиках, пока не удалось. Полевые работы в рамках первого цикла ГИЛ должны быть завершены в 2020 году, сколько лет займет их обработка — пока неизвестно, при этом качество собранных данных уже вызывает множество серьезных вопросов. Как бы то ни было, работы первого цикла могут дать только статические характеристики лесов; динамические же можно будет получить лишь после второго цикла — то есть в лучшем случае примерно к 2030 году. С учетом этого, про ГИЛ как источник данных для оценки поглощающей способности российских лесов на ближайшие годы можно забыть.

2. Сокрытие катастрофических лесных пожаров и вызванных ими потерь лесов, и соответствующий недоучет влияния этих потерь на углеродный баланс лесов.

Для иллюстрации этого приведем сравнение данных о динамике ежегодных потерь углерода в биомассе бореальных лесов за 2003 год и период с 2008 по 2016 годы и площадей лесных пожаров по данным дистанционного мониторинга системы ИСДМ-Рослесхоз за тот же период времени [3]. На диаграмме синие столбцы соответствуют потерям углерода в биомассе бореальных лесов по данным Филипчука и др. в процентах к уровню 2016 года, а красные — площадям лесных пожаров по данным системы ИСДМ-Рослесхоз, также в процентах к уровню 2016 года:

Видно, что максимумы лесных пожаров, пришедшиеся за этот период на 2003, 2018 и 2012 годы, вообще никак не отразились на учтенном уровне потерь углерода в биомассе бореальных лесов ни непосредственно в годы катастрофических пожаров, ни в следующие за ними (2009 и 2013 — по 2004 году данные в статье не приводятся). Связано это с совершенно очевидной причиной: до 2013 года включительно основная часть площади катастрофических лесных пожаров, особенно приходившихся на фактически неохраняемые леса («зону космомониторинга второго уровня», затем «зону контроля лесных пожаров») оставалась неучтенной, и лишь с 2014 года начался постепенный рост достоверности официальной лесопожарной отчетности и статистики. Из-за этого могли не быть учтены не только прошлые пиковые выбросы углекислого газа и сажи при катастрофических лесных пожарах, но и их последствия (послепожарные выбросы, изменение динамики поглощения и связывания углерода в результате изменения возрастной и породной структуры лесов, и т.д.). Кроме того, поскольку в полной мере достоверный учет лесных пожаров не обеспечен до сих пор, такого рода искажения могут влиять на учет поглощения и выбросов углекислого газа и сажи в результате лесных пожаров и в будущем.

3. Неучет значительной части лесов, в том числе высокопродуктивных и особенно важных с точки зрения будущих поглощения и выбросов углекислого газа.

Речь идет не о лесах умеренной зоны, которые в рассматриваемой статье не учтены (это в статье специально оговорено, и не является каким-либо недостатком). Речь идет о тех лесах, которые вообще никак не учитываются официальной лесной статистикой, и существование которых в явном виде не предусматривается действующим лесным законодательством. Это в первую очередь леса на землях сельскохозяйственного назначения — на них, даже без учета бывших колхозных и совхозных лесов, приходится примерно 4,6% от общей площади покрытых лесом земель в России [4]. Но кроме уже сформировавшихся неучтенных лесов на землях сельскохозяйственного назначения, есть еще большие площади (несколько десятков миллионов гектаров) заброшенных сельхозугодий, пригодных для выращивания леса, в том числе таких, где лес неизбежно образуется естественным образом, если убрать мешающие этому факторы (об этом ниже). Есть и другие, менее крупные, категории неучтенных лесов — на землях поселений, но не имеющие официального статуса городских лесов; на землях запаса, например, на заброшенных торфяных месторождениях, карьерах, горных выработках и т.д.; на землях промышленности и транспорта; да даже на землях водного фонда есть вполне значимые участки лесов. Если говорить именно о максимально возможном учете поглощающей способности лесов, как предписывает постановление о принятии Парижского соглашения — то все эти неучтенные категории должны быть учтены. Но по действующим официальным документам и источникам информации о лесах они никак учтены быть не могут.

4. Неучет почвенного углерода, и вообще динамики поглощения и выбросов парниковых газов, связанной с почвами и происходящими в них процессами.

Согласно Руководящим принципам национальных инвентаризаций парниковых газов 2006 года [5], к резервуарам углерода на лесных площадях относятся биомасса (надземная и подземная биомасса), мертвое органическое вещество (валежная древесина и подстилка), органическое вещество почвы, и иные, чем CO2, газы. В рассматриваемой статье учтены фитомасса, древесный детрит и лесная подстилка, но не учтена почва. Материалы лесоустройства и их производные просто не содержат достаточных данных для того, чтобы учесть эту составляющую вклада лесных экосистем и ландшафтов в баланс поглощения и выбросов парниковых газов.

Особо отметим, что эти пробелы являются не недостатками конкретной статьи или конкретной оценки углеродного баланса российских лесов (или их основной части — бореальных лесов), а объективными следствиями современного положения с лесоучетными работами в нашей стране. Эти работы охватывают не все категории лесов, в тех категориях, которые охватывают — проводятся медленнее, чем ранее полученная информация устаревает, а по некоторым важным для учета поглощающей способности лесов показателям информация или вовсе не собирается (характеристики почв), или намеренно искажается (пожары — это лишь один из наиболее наглядных примеров). Чтобы это исправить, нужна существенная перестройка всей системы лесоучетных работ в России. Однако, это гораздо более широкая тема, чем учет поглощающей и в целом климаторегулирующей роли лесов — поскольку примерно так же обстоят дела с учетом лесных ресурсов, практически всех видов лесохозяйственной деятельности и ее результатов.

Несмотря на все эти пробелы в информации, уже сейчас можно определить важнейшие действия, направленные на повышение поглощающей и в целом климаторегулирующей роли российских лесов. К числу самых перспективных таких направлений в ближайшей перспективе относятся обеспечение более эффективной охраны лесов от пожаров и развитие лесоводства на неиспользуемых землях сельскохозяйственного назначения.

Более эффективная охрана лесов от пожаров

По данным дистанционного мониторинга, в том числе официальной российской системы дистанционного мониторинга лесных пожаров ИСДМ-Рослесхоз, площади лесных пожаров в России имеют тенденцию к росту (как и во всем мире). Средний рост площадей лесных пожаров (линейный тренд) за тот период, по которому есть сравнимые данные — с 2000 года по настоящее время — составляет более четырехсот тысяч гектаров в год. Разумеется, сейчас невозможно в точности предсказать, каким будет этот рост в ближайшие несколько десятилетий; но нет никаких сомнений в том, что при прочих равных масштабы пожаров будут расти, и рано или поздно это превратит леса России из нетто-поглотителей в нетто-источники парниковых газов (а в отдельных наиболее горящих регионах, например — в Забайкальском крае, Амурской области, Еврейской автономной области и некоторых других, вероятнее всего, уже превратило).

Для того, чтобы избежать превращения крупных лесных регионов России из поглотителей в источники парниковых газов, а в масштабах страны — увеличить поглотительную способность лесов, необходимо принципиально изменить некоторые подходы к охране лесов от огня.

Во-первых, за охрану лесов от огня надо достойно и разумно платить, причем на всех уровнях — от оплаты труда лесных пожарных и вообще работников лесного хозяйства до финансирования переданных субъектам Российской Федерации федеральных лесных полномочий. По действующей сейчас методике определяется не полный объем финансирования, необходимый для гарантированного выполнения каждым субъектом РФ переданных ему лесных полномочий, а лишь доля этого субъекта в общем объеме лесных субвенций [6]. При этом утвержденной на законодательном уровне методики определения этого общего объема субвенций нет — фактически его размер определяется политическим решением правительства при подготовке проекта федерального бюджета на очередной год. Следствием этого является хроническая нищета лесного хозяйства, утрата квалифицированных специалистов и невозможность или ограниченная возможность (в зависимости от региона) привлечения новых, нехватка людей и оборудования для тушения всех пожаров при высокой и тем более чрезвычайной пожарной опасности, и тому подобные общеизвестные беды. В настоящее время лесопожарная часть в составе лесных субвенций составляет около 7 миллиардов рублей в год (сверх этого некоторые дополнительные деньги выделяются на приобретение новой техники и оборудования в рамках нацпроекта «Экология»). Оценочно, по расчетам на конец лета 2019 года, для обеспечения уровня оплаты труда работников лесной охраны и лесных пожарных на уровне не ниже среднего по экономике каждого субъекта РФ и возможности тушения всех лесных пожаров во всех доступных лесах, ее необходимо довести как минимум до 26-30 миллиардов рублей в год [7]. Кроме того, необходимо изменить принципы оплаты труда — от преобладания доплат за тушение к преобладанию доплат за достигнутые результаты (предотвращение или быструю ликвидацию пожаров).

Во-вторых, устранить систему требований и наказаний, вынуждающих собственников земель сельскохозяйственного назначения уничтожать растущие на них леса и древесную поросль, главным образом путем сжигания. В настоящее время наличие леса (до 15 или до 30 процентов по площади, в зависимости от того, чем числится конкретный земельный участок в старинных документах) на землях сельскохозяйственного назначения рассматривается как признак неиспользования земли по целевому назначению [8]. За само наличие такого леса собственник может быть подвергнут крупному штрафу (гражданин — до 50 тыс. руб., организация — до 700 тыс. руб.), а участок может быть изъят. Чтобы избежать штрафов и отъема земли, собственники вынуждены уничтожать древесную поросль на неиспользуемых сельхозземлях — а самым простым и дешевым способом уничтожения является ее сжигание вместе с сухой травой.

В-третьих, сократить до разумных пределов так называемые «зоны контроля» — территории, в пределах которых по действующим Правилам тушения лесных пожаров допускается отказ от тушения или приостановка тушения. Отказ и приостановка возможны при выполнении ряда условий, но без измеримых критериев, четких правил и ответственности — поэтому в условиях острой нехватки сил и средств на тушение решения об отказе во многих регионах принимаются почти в автоматическом режиме. В результате, например, из катастрофических лесных пожаров 2019 года в Сибирском и Дальневосточном федеральном округах примерно 90% площади пришлось именно на «зоны контроля». В настоящее время четких правил выделения «зон контроля» нет — говорится лишь о том, что они выделяются в удаленных и труднодоступных лесах. По состоянию на 2019 год, к «зонам контроля» были отнесены 52% земель лесного фонда, в том числе во многих случаях эксплуатационные и защитные леса, и даже леса, примыкающие к населенным пунктам, крупным объектам инфраструктуры, федеральным особо охраняемым природным территориям. В случае исключения из «зон контроля» перечисленных категорий лесов (кроме притундровых), их площадь должна сократиться примерно вдвое — до 24,7% от всех земель лесного фонда.

В-четвертых, максимально отказаться от легализованного небезопасного использования открытого огня в землепользовании и лесопользовании. В частности, в лесном хозяйстве широко распространены два вида действий, которые нередко становятся источниками лесных и вообще ландшафтных пожаров: так называемые «контролируемые профилактические выжигания» и огневая очистка лесосек от порубочных остатков. Теоретически действующее законодательство устанавливает определенные нормы и ограничения, которые должны сделать профвыжигания и сжигание порубочных остатков безопасными в пожарном отношении — но из-за нехватки финансирования и квалифицированных специалистов, а иногда под давлением контрольно-надзорных органов, на практике и то, и другое часто проводится без соблюдения этих норм и ограничений. С учетом кадровой и финансовой ситуации в лесном хозяйстве, особенно в плохо финансируемых регионах Сибири и Дальнего Востока, для снижения пожарной опасности использование огня в практике лесопользования и землепользования необходимо сводить к абсолютному минимуму.

В-пятых, необходима постоянная и очень мощная просветительская работа с населением — поскольку основная часть пожарной опасности сосредоточена не в лесах, а в головах граждан.

Развитие лесоводства на выбывших из использования сельхозземлях

Примерно одна десятая часть российских лесов приходится на леса, растущие на землях сельскохозяйственого назначения. Эти леса делятся примерно поровну на две основные подкатегории: бывшие сельские (колхозные и совхозные) леса, чаще всего имеющие спорный правовой статус, и леса, выросшие на заброшенных за последние несколько десятилетий сельхозугодьях, не имеющие никакого правового статуса. В бывших сельских лесах часто ведется самое разорительное лесопользование, иногда вовсе без соблюдения каких бы то ни было лесных норм и правил (под видом расчистки сельхозугодий); самовольно выросшие на заброшенных сельхозугодьях леса, как уже отмечалось выше, бессмысленно сжигаются или уничтожаются иными способами. Однако, если придать этим лесам ясный и разумный правовой статус, не мешающий собственникам земли заниматься лесоводством, а затем и обеспечить лесоводству необходимую государственную поддержку, сравнимую с поддержкой остальных отраслей растениеводства — эти леса могут не только стать важнейшим ресурсом для сельского развития, но и существенно увеличить поглощающую способность российских лесов в целом. Оптимальное использование этих лесов для лесоводства в среднесрочной перспективе (несколько десятилетий) может создать до ста тысяч постоянных рабочих мест, и обеспечить выращивание до трехсот миллионов кубометров древесины ежегодно — больше, чем ее сейчас заготавливается в «официальных» лесах России.

Вовлечение лесов на сельхозземлях в правильное лесное хозяйство будет влиять на поглощающую и климаторегулирующую способность российских лесов в целом двумя главными способами: накоплением связанного углерода в самих растущих на сельхозземлях лесах, и замещением потоков древесины из лесов высокой природоохранной (в том числе с точки зрения накопления и сохранения связанного углерода) ценности.

Для того, чтобы обеспечить возможность лесоводства на выбывших из использования землях сельскохозяйственного назначения (тех, которые не планируется возвращать в сельскохозяйственный оборот в рамках разрабатываемой специальной государственной программы), нужно в первую очередь сделать следующее.

Во-первых, внести в части 2 статьи 77, части 1 и 4 статьи 78 Земельного кодекса РФ изменения, допускающие использование земель сельскохозяйственного назначения для ведения лесного хозяйства (включая лесное фермерство, агролесоводство и плантационное лесовыращивание).

Во-вторых, утвердить предусмотренные ч.2 ст. 123 Лесного кодекса РФ «Особенности использования, охраны, защиты, воспроизводства лесов, расположенных на землях сельскохозяйственного назначения» в соответствии с поручением Президента РФ, предусмотрев возможность осуществления на землях такой категории всех видов использования лесов без необходимости изменения формы собственности на земельные участки и изменения категории земель.

В-третьих, внести в Перечень признаков неиспользования земельных участков для ведения сельскохозяйственного производства или осуществления иной связанной с сельскохозяйственным производством деятельности, утвержденный постановлением от 23 апреля 2012 года № 369, изменения, допускающие использование земель сельскохозяйственного назначения для лесоводства.

В-четвертых, внести в Классификатор видов разрешенного использования земельных участков изменения, допускающие использование земельных участков из состава земель сельскохозяйственного назначения для лесоводства.

В-пятых, обеспечить поддержку лесоводства на землях сельскохозяйственного назначения (включая лесное фермерство, плантационное лесовыращивание, агролесоводство и иные формы растениеводства, связанные с выращиванием древесины) в рамках национального проекта «Экология», государственной программы «Комплексное развитие сельских территорий», или иной специальной программы.

В-шестых, обеспечить организацию общественных работ, связанных с развитием лесоводства на выбывших из использования землях сельскохозяйственного назначения, в соответствии со статьей 24 закона Российской Федерации от 19 апреля 1991 года № 1032-1 «О занятости населения в Российской Федерации».

Примечания:

[1] Постановление Правительства РФ от 21 сентября 2019 г. № 1228 о принятии Парижского соглашения.

[2] Бореальные леса России: возможности для смягчения изменения климата / А.Н. Филипчук, Н.В. Малышева, Т.А. Золина, А.Н. Югов // Лесохоз. информ. : электронный сетевой журнал. — 2020. — № 1. – С. 92–113.

[3] Межгодовой отчет о лесных пожарах по данным космического мониторинга в зоне наземного мониторинга, в зоне авиационного мониторинга, в зоне космического мониторинга 2 уровня и в зоне космического мониторинга 1 уровня за 2000 — 2016 гг. (состояние на 31 декабря и накопленные итоги с 1 января по 31 декабря каждого года) — форма 18-ИСДМ.

[4] Леса и лесоводство на землях сельхозназначения в России: положение дел в 2020 году. Лесной форум Гринпис, март 2020.

[5] Руководящие принципы национальных инвентаризаций парниковых газов, т. 4 — Сельское хозяйство, лесное хозяйство и другие виды землепользования, МГЭИК, 2006.

[6] Методика распределения между субъектами Российской Федерации субвенций из федерального бюджета для осуществления отдельных полномочий Российской Федерации в области лесных отношений, реализация которых передана органам государственной власти субъектов Российской Федерации (постановление Правительства РФ от 29 декабря 2006 года № 838).

[7] Предложения Гринпис по изменению зон контроля лесных пожаров и изменению финансирования соответствующих лесных полномочий. Лесной форум Гринпис, август 2019.

[8] Постановление Правительства РФ от 23 апреля 2012 года № 369 «О признаках неиспользования земельных участков с учетом особенностей ведения сельскохозяйственного производства или осуществления иной связанной с сельскохозяйственным производством деятельности в субъектах Российской Федерации».