Измерения есть, мониторинга нет

Поводом для подготовки данной статьи стала публикация И.И. Засурского [1] о появившихся в ряде работ [2-4] оценках запасов метана в вечной мерзлоте, которые по оценкам на сегодняшний день составляют 1670–1850 Пг. В результате глобального потепления и деградации многолетней мерзлоты метан может поступить в атмосферу, чем усилит парниковый эффект и приведет к катастрофическому нагреву воздуха. Автор призывает срочно заняться этой проблемой и предлагает для этого ряд мероприятий. На анализе первого из них – организации мониторинга метана здесь и остановимся. 

В [1] дается оценка современного состояния мониторинга метана в России и предлагается план его реорганизации. Попробуем рассмотреть все аспекты этой проблемы. Ю.А. Израэль достаточно давно, когда это понятие только формировалось, дал следующее определение мониторинга окружающей среды [5]: Повторные  измерения ряда (взаимосвязанных) соотносимых переменных окружающей среды и показателей живых и неживых компонент природной среды в целях изучения крупных (составных) частей биосферы как единой системы.

Мониторинг окружающей среды в России поручен Росгидромету. Согласно последнему докладу этого ведомства [6], наблюдения за загрязнением атмосферного воздуха проводились в 250 городах Российской Федерации, на 677 станциях, из них регулярные наблюдения Росгидромета выполнялись в 221 городе на 611 станциях. Анализ изменчивости концентрации парниковых газов в приземном слое атмосферы выполняется на четырех станциях наблюдений, входящих в Глобальную службу атмосферы (ГСА) ВМО. Станции Териберка (Кольский полуостров, побережье Баренцева моря) и станция Тикси (Арктическое побережье, море Лаптевых, залив Сого) расположены в условиях, близких к фоновым. Новый Порт (полуостров Ямал, берег Обской губы) и Воейково (пригород Санкт-Петербурга) находятся в районах крупномасштабных антропогенных источников парниковых газов. Таким образом, на всю огромную страну приходиться только 2 фоновые государственные станции.

Такое положение дел не устраивает мировое научное сообщество, в результате чего на картах моделирования глобальных изменений окружающей среды, Россия из-за отсутствия данных, оказывается «белым пятном». Поэтому в инициативном порядке, на свои средства, рядом государств на территории России начали создаваться системы или пункты контроля концентрации парниковых газов. Благодаря этому ситуация все же не столь безнадежная, как это следует из текста [1]. В качестве примера, остановимся на системе мониторинга парниковых газов, созданной на территории Западной Сибири по инициативе Национального института исследования окружающей среды (Тсукуба, Япония), на средства японских налогоплательщиков, Институтом оптики атмосферы им. В.Е. Зуева СО РАН (ИОА СО РАН). Ее эксплуатация также в основном финансируется японской стороной. С результатами совместных исследований можно ознакомиться в [7-21].

Поэтапное создание многоуровневой российско-японской системы для исследования пространственного распределения парниковых газов (ПГ) на территории Сибири (рис. 1) начиналось в 1996 и 1997 гг. с организации измерений потоков ПГ на Васюганском болоте в Томской области и регулярного самолетного зондирования над Караканским бором (Новосибирская область), соответственно. В 2002 г. началось разворачивание наземной сети мониторинга CO2 и CH4, получившей впоследствии название JR-STATION (Japan-Russia Siberian Tall Tower Inland Observation Network). Все станции сети JR-STATION оснащены однотипным оборудованием (табл. 1).

Таблица 1.  Состав измерительных комплексов

Измерительный комплекс на Васюганском болоте (рис.2) состоит из шести автоматических камер установленных на различных растительных сообществах болотной экосистемы. 

Процесс измерения полностью автоматизирован и не требует постоянного вмешательства оператора, что, в свою очередь, снижает влияние человека на измерения, увеличивая тем самым воспроизводимость результатов и уменьшая погрешность измерений. 

Для пространственного изучения параметров атмосферы в ИОА СО РАН в 2011 г. создан самолет лаборатория Ту-134 «Оптик» на базе самолета Ту-134А-3М [22]. Наряду с используемым аналитическим оборудованием), на борту самолета ведется отбор проб воздуха в стеклянные колбы на высотах 7000 м, 5500 м, 4000 м, 3000 м, 2000 м, 1500 м, 1000 м, и 500 м. Отобранные в колбы пробы затем обрабатываются в Национальном институте исследования окружающей среды (NIES, Тсукуба, Япония). Проблема этого направления исследований уже упоминалась в [1] и заключается в том, что планер самолета – носителя оборудования – провел в воздухе более 40 000 часов и теперь нуждается в ежегодном продлении ресурса, который осуществляется всего на 1 год. Таким образом, ежегодно существует вероятность остановки этого вида работ.

Созданная система мониторинга охватывает значительную часть Западно-Сибирской равнины между 54,5° и 63,2° с.ш. и 62,3° и 85,0° в.д. Станции JR-STATION разнесены на расстояние от 300 до 900 километров друг от друга. Для технического обслуживания наиболее удаленных от ИОА СО РАН станций 4 раза в год организуются регулярные выездные экспедиции: в марте, июне, августе и октябре. В ходе каждой поездки преодолевается расстояние около 7000 км. В связи с этим появилась идея установить портативный газоанализатор нового поколения G4301 (Picarro Inc., США) на автомобиль, используемый для этих целей. Это сделало возможным проводить измерения концентрации CO2 и CH4 во время движения между станциями с высоким пространственным разрешением. На рис. 3 показаны результаты измерений в одной из таких кампаний.

Помимо российско-японской системы мониторинга можно выделить еще один комплекс, созданный вблизи п. Зотино Красноярского края, обсерваторию ZOTTO (Zotino Tall Tower Observatory). Финансовое бремя создания Обсерватории ZOTTO практически полностью легло на коллег из научных институтов Германии.

Станция Обсерватории ZOTTO находится в лесном массиве в 20 км западнее с. Зотино Красноярского края. На ее территории была установлена вантовая мачта высотой 301 м. Пробоотбор воздуха для газоанализа осуществляется с 6 уровней: 301, 227, 158, 92, 52, и 4 м [23]. В первые годы после запуска в эксплуатацию станции измерения парниковых газов осуществлялись с помощью газового хроматографа, который позднее был заменен на газоанализатор фирмы Picarro Model EnviroSense 3000i (более позднее наименование – G1301). Помимо измерений малых газовых составляющих, в обсерватории ZOTTO также имеется оборудование для проведения непрерывных измерений микрофизических и оптических характеристик аэрозолей, отбираемых с нескольких уровней. В дополнение к наблюдениям за потоками парниковых газов, выполняемым по градиентной методике на 301-метровой мачте, в окрестностях обсерватории организованы измерения потоков методом вихревой ковариации (eddy covariance) с использованием мачт меньшей высоты. Одна из измерительных площадок располагается в сосновом лесу в 900 м северо-северо-восточнее от основной мачты, а вторая – на болоте в 3 км северо-восточнее от нее [24]. Обе площадки оснащены газоанализаторами СO2 LI-7200 и ультразвуковыми 3-D анемометрами USA-1 фирмы METEK. Измерительный комплекс, расположенный на болоте дополнительно оснащен быстродействующим газоанализатором Picarro Model G2301-f. 

Помимо крупных комплексов имеются отдельные пункты, в которых организован контроль концентрации парниковых газов. Например, в п. Амбарчик (Якутия) организованы измерения Институтом биогеохимии общества Макса Планка (Германия), на о. Большой установлен пункт МГУ, на мысе Баранова проводит измерения ААНИИ. 

Таким образом, на территории России имеются измерительные комплексы для качественного мониторинга парниковых газов. Проблема заключается в том, что работы проводятся разрозненно, по индивидуальным программам, данные собираются самими исследователями и доступны только узкому кругу своего сообщества. В результате такого положения дел трудно даже оценить масштаб проведенных исследований, их географию, продолжительность. Поскольку это режим мониторинга, то и публикуются они редко, через 5,10,15,20 лет. 

Если задаться целью просмотреть публикации в периодических изданиях и тезисы конференций, то можно составить представление о состоянии дел в России, в области мониторинга парниковых газов. Для этого надо либо очень большое желание, либо крайнюю необходимость. Следовательно, даже для имеющихся измерений должен быть орган, координирующий их. Задача впрочем, не простая, так как совладельцами данных являются зарубежные организации. В каждом из них свои государственные требования к хранению и передаче данных. Да и финансирование работ или приобретение приборов осуществляется на деньги иностранных участников. По-видимому, задачу нужно решать на межправительственном уровне.

Вернемся теперь к предложениям автора публикации [1]. В частности, там говорится, что для мониторинга одной только Восточной Сибири, на первом этапе измерений нужно, по крайней мере, порядка 10 самолетов–лабораторий, оснащенных самым современным измерительным оборудованием. Спутники для таких исследований не подходят из атмосферных помех (например, облаков) и больших интервалов времени между пролетами, не позволяющих зафиксировать короткоживущие аномалии атмосферной концентрации метана.

Создание самолета-лаборатории дело не простое, а его эксплуатация, кроме дороговизны, еще и достаточно сложное занятие. Поэтому создавать такое количество машин для проведения мониторинга необходимости, пожалуй, нет. Самолеты нужны для верификации спутниковых данных, поскольку последние не дают требуемой для моделирования точности, а также для изучения проблемных зон, таких как выход метана из зон деградации многолетней мерзлоты, крупных водоемов или газогидратов на шельфе океана. При таком подходе радиус охвата территории одним самолетом-лабораторией можно оценить в 2000 км. Следовательно, для внутренних исследований в России потребуется всего 3-4 машины. Одна, уже упоминавшаяся Ту-134 «Оптик», требующая обновления. Она может «закрыть» Западную и Восточную Сибирь. В России имеется еще одна, прекрасно оснащенная машина Як-42Д «Росгидромет» с достаточным запасом ресурса работы  [25]. Она была бы полезна для мониторинга Европейской части России. Однако для нее не удается привлечь зарубежные ресурсы, а отечественного финансирования не обеспечено. И это в ведомстве, которое по распоряжению Правительства должно контролировать состояние окружающей среды. Фактически, требуется разработка только одного нового, который работал бы над территорией Дальнего Востока, и создание  2 самолетов-лабораторий.

В заключении несколько слов о проблеме, которой посвящена публикация [1], о выходе метана при нагревании многолетней мерзлоты. Автор ссылается на работу [26], в которой рассматривается возможный взрывной характер поступления метана. Согласно последнему обзору о бюджете метана на планете [27], такой источник также упоминается. Однако он не является значимым. Не обнаружено пока и катастрофического выхода метана и на Батагайском крупнейшем в мире оттепельном разрезе на планете [28]. 

Публикаций, носящих сенсационный характер, достаточно много. Был период, когда чуть ли не основных источником метана считались Арктические озера, образовавшиеся из-за деградации многолетней мерзлоты [29]. Однако работа [30] показала, что процесс значительно сложнее. Весь метан в эпилимнионе озера выработан в нем же или поступил с боковым притоком воды. Со дна СН4  не поднялся вообще: он весь окислился бактериями, не достигнув поверхности. Оказалось, что глубже четырех метров в озере отсутствует растворенный кислород; в интервале глубин от четырех до шести метров отсутствует и растворенный метан; СН4 в бескислородной части озера потребляют аэробные метанокисляющие бактерии, а не анаэробные.

Есть еще одна «горячая» проблема на эту же тему. Это разложение газогидратов и выход метана в больших количествах в условиях потепления климата. Это явление зафиксировано, в частности, в ходе измерений на морских судах группой ДВО РАН, под руководством Семилетова И.П. [31-33]. При этом, не все согласны с оценкой Семилетовым масштаба угрозы от разложения газогидратов. Данные измерений [34] не выявляют значимых потоков метана из океана, но зафиксировали его перенос с суши на акваторию океана.

Сказанное не означает, что проблемы не существует и ее не надо исследовать. Ее обсуждение на последнем (до короновируса) Президиуме РАН привело президента Академии А.М. Сергеева к заключению, о необходимости срочного изучения таких процессов. 

Многогранность проблемы указывает на то, что только мониторингом одного метана ее не решить. По-видимому, вместе с расширением мониторинга метана следует еще и очень плотно заняться контролем состояния самой многолетней мерзлоты. По словам Д. Стрелецкого [35], система наблюдения за мерзлотой есть везде в каком-то виде. Проблема в том, что нет координации. В основном мониторинг фонового состояния мерзлоты делают различные группы ученых, и нет координации на уровне стран. То есть существует та же проблема, что и с организацией мониторинга метана.

Пока готовилась эта статья, ИОА СО РАН провел уникальный эксперимент, которого не было ни в бывшем СССР, ни в новой России [36]. В сентябре 2020 года удалось на самолете-лаборатории Ту-134 «Оптик» провести измерения концентрации парниковых газов над всеми морями Российского сектора Арктики. Данные в настоящее время еще обрабатываются. Но уже первичный анализ выявил, что содержание метана над всеми морями в приводном слое выше, чем в прибрежных городах и значительно больше, чем во внутриконтинентальных районах. Пока трудно сказать, является это результатом разложения газогидратов на дне Ледовитого океана или отражением так называемого «океанического парадокса метана», когда поверхностные воды пресыщены СН4. Но факт сам по себе очень настораживающий.

При организации мониторинга не следует также забывать и об углекислом газе. Будет это высвободившийся метан или оттаявший из многолетней мерзлоты углерод других форм, он в ходе окисления или фотохимии все равно в итоге перейдет в СО2. Следовательно, рост концентрации метана будет сопровождаться дополнительным образованием (до 14% от запасенного углерода) углекислого газа [37].

Представляется, что проблему надо решать с инвентаризации имеющихся сил и средств в России по данному направлению. Затем определить уязвимые точки, в которых обязателен контроль всех характеристик окружающей среды, а также размеры территории с организацией фонового мониторинга. И конечно же необходимо решить проблему финансового обеспечения этих работ. Очень стыдно выпрашивать деньги у зарубежных партнеров.

В чем полностью нужно согласиться с заключением И.И. Загурского [1]: Риски для России растут, но недостаточно анализируются, что снижает роль России на мировой арене, лишает научное сообщество шанса внести вклад в понимание ситуации, приводит к ошибкам в государственной политике и лишает индустрию шанса на модернизацию и выхода на внешние рынки.

Литература

1. Засурский И.И. Усиление климатических рисков для Российской Федерации в ближайшее десятилетие // https://climatescience.ru/articles/5e8c3f6ddaed580019f3c0cb
2. AMAP. Snow, Water, Ice and Permafrost in the Arctic. In AMAP Report to the Arctic Council chapter 4.   — 2017. https://doi.org/10.1029/2002WR001512
3. Schuur, E. A. G., McGuire, A. D., Schädel, C., Grosse, G., Harden, J. W., Hayes, D. J., … Vonk, J. E.  Climate change and the permafrost carbon feedback //Nature, — 2015. https://doi.org/10.1038/nature14338
4. Lenton, T. M., Rockström, J., Gaffney, O., Rahmstorf, S., Richardson, K., Steffen, W., & Schellnhuber, H. J.  Climate tipping points — too risky to bet against // Nature. - 2019. https://doi.org/10.1038/d41586-019-03595-0
5. Израэль Ю.А. Глобальная система наблюдений. Прогноз и оценка измерений состояния окружающей среды. Основы мониторинга.// Метеорология и гидрология. 1974, N7, с. 3 - 8.
6. Обзор состояния и загрязнения окружающей среды в Российской Федерации за 2019 год. Росгидромет, 2020. 217 с. https://climatescience.ru/pubs/5f88770b1cc0900019154646
7. Barkley M. P., Monks P. S., Hewitt A. J., Machida T., Desai A., Vinnichenko N., Nakazawa T., Arshinov M. Yu, Fedoseev N., Watai T. Assessing the near surface sensitivity of SCIAMACHY atmospheric CO2 retrieved using (FSI) WFM-DOAS. // Atmos. Chem. Phys.., 2007, v.7, N 13, p. 3597-3619.
8. Sasakawa M., Shimoyama K., Machida T., Tsuda N., Suto H., Arshinov M., Davidov D., Fofonov A., Krasnov O., Saeki T., Koyama Y., Maksyutov S. Continuous Measurement of Methane Concentration using 9-tower Network over Siberia // Tellus B. 2010. V.62. № 5. P.403-416.
9. Watai T., Machida T., Shimoyama K., Krasnov O., Yamamoto M., Inoue G. Development of an Atmospheric Carbon Dioxide Standard Gas Saving System and Its Application to a Measurement at a Site in the West Siberian Forest // Journal of Atmospheric and Oceanic Technology. 2010. V. 27. № 5. P.843–855.
10. Sasakawa M. , Ito A., Machida T., Tsuda N. , Niwa Y. , Davydov D. , Fofonov A. , Arshinov M. Annual variation of methane emissions from forested bogs in West Siberia (2005–2009): a case of high CH4 and precipitation rate in the summer of 2007 // Atmos. Chem. Phys. Discuss. 2010. V.10. N11. P.27759-27776.
11. Антохин П.Н., Аршинов М.Ю., Белан Б.Д., Белан С.Б., Давыдов Д.К., Козлов А.В., Краснов О.А., Пестунов Д.А., Праслова О.В, Фофонов А.В., Inoue G., Machida T., Максютов Ш., Shimoyama K., Sutoh H. Применение самолета Ан-2 для исследования состава воздуха в пограничном слое атмосферы // Оптика атмосферы и океана. 2012. Т.25. №8. С.714-720.
12. Аршинов М.Ю., Белан Б.Д., Давыдов Д.К., Креков Г.М., Фофонов А.В., Бабченко С.В.,  Inoue G., Machida T., Maksutov Sh., Sasakawa M., Shimoyama K. Динамика вертикального распределения парниковых газов в атмосфере // Оптика атмосферы и океана. 2012. Т.25. №12. С.1051-1061.
13. Sasakawa M., Ito A., Machida T., Tsuda N., Niwa Y., Davydov D., Fofonov A., and Arshinov M. Annual variation of CH4 emissions from the middle taiga in West Siberian Lowland (2005-2009): a case of high CH4 flux and precipitation rate in the summer of 2007 // Tellus B. 2012. V.64. 17514. DOI: 10.3402/tellusb.v64i0.17514.
14. Аршинов М.Ю., Афонин С.В., Белан Б.Д., Белов В.В., Гриднев Ю.В., Давыдов Д.К., Machida T., Nedelec Ph., Paris J.-D., Фофонов А.В. Сравнение спутниковых и самолетных измерений газового состава в тропосфере над Югом Западной Сибири // Оптика атмосферы и океана. 2013. Т. 26. № 09. С. 773-782.
15. Saeki T., Maksyutov S., M. Sasakawa, Machida T., Arshinov M., Tans P., Conway T. J., Saito M., Valsala V., Oda T., Andres R. J., Belikov D. Carbon flux estimation for Siberia by inverse modeling constrained by aircraft and tower CO2 measurements // J. Geophys. Res.: Atmos. 2013. V.118. Is.2. P.1100-1122. 
16. Sasakawa M., Machida T., Tsuda N., Arshinov M., Davydov D., Fofonov A., Krasnov O. Aircraft and tower measurements of CO2 concentration in the planetary boundary layer and the lower free troposphere over southern taiga in West Siberia: Long-term records from 2002 to 2011 // J. Geophys. Res.: Atmos. 2013. V.118. Is.16. P.9489-9498. 
17. Berchet A., Pison I., Chevallier F., Paris J.-D., Bousquet P., Bonne J.-L., Arshinov M.Yu., Belan B.D., Cressot C., Davydov D.K., Dlugokencky E.J., Fofonov A.V., Galanin A., Lavrič J., Machida T., Parker R., Sasakawa M., Spahni R., Stocker B.D., Winderlich J. Natural and anthropogenic methane fluxes in Eurasia: a meso-scale quantification by generalized atmospheric inversion // Biogeosciences. 2015. V.12. N18. P. 5393-5414.
18. Ono A., Hayashida S., Sugita T., Machida T., Sasakawa M., and Arshinov M. Comparison of GOSAT SWIR and aircraft measurements of XCH4 over West Siberia // Scientific Online Letters on the Atmosphere. 2015. V11. №12. P. 160−164.
19. Kim J., Kim H.M., Cho C.-H., Boo K.-O., Jacobson A.R., Sasakawa M., Machida T., Arshinov M., Fedoseev N. Impact of Siberian observations on the optimization of surface CO2 flux // Atmos. Chem. Phys.. 2017. V.17. N4. P.2881-2899.
20. Sasakawa M., Machida T., Ishijima K., Arshinov M., Patra P. K., Ito A., Aoki S., Petrov V. Temporal characteristics of CH4 vertical profiles observed in the West Siberian Lowland over Surgut from 1993 to 2015 and Novosibirsk from 1997 to 2015 //  Journal of Geophysical Research: Atmospheres. 2017. V. 122. N20. P.11261–11273. 
21. Niwa Y., Tomita H., Satoh M., Imasu R., Sawa Y., Tsuboi K., Matsueda H., Machida T., Sasakawa M., Belan B., Saigusa N. A 4D-Var inversion system based on the icosahedral grid model (NICAM-TM 4D-Var v1.0) – Part 1: Offline forward and adjoint transport models // Geoscientific Model Development. 2017. V.10. N.3. P.1157–1174.
22. Анохин Г.Г., Антохин П.Н., Аршинов М.Ю., Барсук В.Е., Белан Б.Д., Белан С.Б., Давыдов Д.К., Ивлев Г.А., Козлов А.В., Козлов В.С., Морозов М.В., Панченко М.В., Пеннер И.Э., Пестунов Д.А., Сиков Г.П., Симоненков Д.В., Синицын Д.С., Толмачев Г.Н., Филиппов Д.В., Фофонов А.В., Чернов Д.Г., Шаманаев В.С., Шмаргунов В.П. Самолет-лаборатория Ту-134 «Оптик» // Оптика атмосф. и океана. 2011. Т. 24, № 09, С. 805–816.
23. Winderlich J., Chen H., Gerbig C., Seifert T., Kolle O., Lavrič J. V., Kaiser C., Höfer A., and Heimann M. Continuous low-maintenance CO2/CH4/H2O measurements at the Zotino Tall Tower Observatory (ZOTTO) in Central Siberia // Atmos. Meas. Tech. 2010. V. 3. № 4. P. 1113-1128.
24. Winderlich J., Gerbig C., Kolle O. and Heimann M. Inferences from CO2 and CH4 concentration profiles at the Zotino Tall Tower Observatory (ZOTTO) on regional summertime ecosystem fluxes // Biogeosciences. 2014 V. 11. № 7.P. 2055-2068.
25. Струнин М.А. Методы исследования термодинамического состояния атмосферы с помощью самолета-лаборатории. Москва, печатный салон «Шанс», 2020, 211 с.
26. Turetsky M.R., Abbott B.W., Jones  M.C., Anthony  K.W., Olefeldt  D., Schuur  E.A.G., Grosse  G., Kuhry P., Hugelius G., Koven Ch., Lawrence D.M., Gibson C., Sannel A.B.K.,  McGuire A.D. // Nature Geoscience | VOL 13 138 | February 2020 | 138–143 | www.nature.com/naturegeoscience
27. Saunois M., StavertA.R., Poulter  B., Bousquet Ph., Canadell J.G., Jackson R.B., Raymond P.A., Dlugokencky E.J., Houweling S., PatraP.K., CiaisPh., Arora V.K.,Bastviken D., Bergamaschi P., BlakeD.R., Brailsford G., Bruhwiler L., CarlsonK.M., CarrolM., Castaldi S., Chandra N.,  Crevoisier C., Crill P.M., Covey K., CurryCh.L., EtiopeG., Frankenberg Ch., Gedney N., HegglinM.I., Höglund-Isaksson L., Hugelius G., Ishizawa M., ItoA., Janssens-Maenhout G., JensenK.M., JoosF., Kleinen T., Krummel P.B., Langenfelds R.L., Laruelle G.G., Liu L., MachidaT., Maksyutov Sh., McDonald K.C., McNorton J., MillerP.A., MeltonJ.R., MorinoI., MüllerJ., Murguia-FloresF., Naik V., Niwa Y., NoceS., O’DohertyS., Parker R.J., Peng Ch., PengS., Peters G.P., Prigent C., PrinnR., Ramonet M., Regnier P., RileyW.J., Rosentreter J.A., Segers A., SimpsonI.J., ShiH., Smith S.J., Steele L.P., Thornton B.F., Tian H., TohjimaY., Tubiello F.N., Tsuruta A., ViovyN., Voulgarakis A., Weber T.S., vanWeele M., vander Werf G.R., Weiss R.F., Worthy D., WunchD., Yin Y., Yoshida Y., ZhangW., Zhang Z., Zhao Y., ZhengB., Zhu Q., Zhu Qi, ZhuangQ.   The Global Methane Budget 2000–2017 // Earth Syst. Sci. Data, 2020, v.12, N2, p.1561–1623, / https://doi.org/10.5194/essd-12-1561-2020.
28. Stone R. Siberia’s ‘gateway to the underworld’ hit by heat wave // SCIENCE. 2020, v. 369 N6504, p.312-613.
29. Walter K.M., Edwards M.E., Grosse G., Zimov S.A., Chapin F.S. Thermokarst Lakes as a Source of Atmospheric CH4 During the Last Deglaciation // Science. 2007. V.318. P.633–636.
30. Thalasso  F., Sepulveda-Jauregui A., Gandois L., Martinez-Cruz  K., Gerardo-Nieto OAstorga-España M.S., Teisserenc  R., Lavergne C., Tananaev N, Barret M., Cabrol L. Sub-oxycline methane oxidation can fully uptake CH4 produced in sediments: case study of a lake in Siberia // Scientific Reports.2020, 10:3423  https://doi.org/10.1038/s41598-020-60394-8.
31. Shakhova N., Semiletov I., Salyuk A., Yusupov V., Kosmach D., Gustafsson Ö. Extensive Methane Venting to the Atmosphere from Sediments of the East Siberian Arctic Shelf //Science. 2010, v.327, N5970, p.1246–1250.
32. Shakhova N., Semiletov I., Sergienko V., Lobkovsky L., Yusupov V., Salyuk A., Salomatin A., Chernykh D., Kosmach D., Panteleev G., Nicolsky D., Samarkin V., Joye S., Charkin A., Dudarev O., Meluzov A., Gustafsson O. The East Siberian Arctic Shelf: towards further assessment of permafrost-related methane fluxes and role of sea ice, Philos. T. Roy. Soc. A, 2015, v.373, 20140451, doi:10.1098/rsta.2014.0451.
33. Sapart C.J., Shakhova N., Semiletov I.P., Jansen J., Szidat S., Kosmach D., Dudarev O., van der Veen C., Egger M., Sergienko V., Salyuk A., Tumskoy V., Tison J.-L., Röckmann T. The origin of methane in the East Siberian Arctic Shelf unraveled with triple isotope analysis // Biogeosciences. 2017, v.14, N9, p.2283–2292.
34. Berchet A., Bousquet P., Pison I., Locatelli R., Chevallier F., Paris J.-D., Dlugokencky E.J., Laurila T., Hatakka J., Viisanen Y., Worthy D.E.J., Nisbet E., Fisher R., France J., Lowry D., Ivakhov V., Hermansen O. Atmospheric constraints on the methane emissions from the East Siberian Shelf // Atmos. Chem. Phys., 2016, v.16, N6, p.4147–4157.
35. https://ria.ru/20200616/1572965097.html
36. Антохин П.Н., Аршинов М.Ю., Белан Б.Д., Белан С.Б., Давыдов Д.К., Ивлев Г.А., Козлов А.В., Пташник И.В., Савкин Д.Е., Симоненков Д.В., Толмачев Г.Н., Фофонов А.В.  Комплексный эксперимент по исследованию состава тропосферы российского сектора Арктики // Материалы международной научной конференции «Комплексные исследования природной среды Арктики и Антарктики»,  приуроченной к 100-летию образования Арктического и антарктического научно-исследовательского института  ГНЦ РФ ААНИИ, Санкт-Петербург, Россия: 2 – 4 марта 2020 г.  с. 52-55.
37. Bowen J. C., Ward C. P.  Kling, G. W. , Cory R. M. Arctic Amplification of Global Warming Strengthened by Sunlight Oxidation of Permafrost Carbon to CO2 //. Geophysical Research Letters, 2020, v.47,N12,  e2020GL087085.
38. Li Y., Fichot C. G., Geng L., Scarratt M. G., Xie H. The contribution of methane photoproduction to the oceanic methane paradox. Geophysical Research Letters, 2020. V.47, N14, e2020GL088362. https://doi.org/10.1029/2020GL088362.